Часть первая.

Зачем в Комитете нужны Абрамов и Панченко и кому они создают трудности в работе?

04:12

Куликов: По повестке дня есть у кого-то какие-то дополнения, предложения?

Попов: У меня есть. Последним вопросом (я уже в письме писал) у нас будет доработка сайта в осенне-зимний период. Собственно, если будут пожелания – могу принять.

Куликов: Ага. Но это мы отдельно побеседуем, или эти вопросы сейчас объявил?

Попов: Я это писал всем в письме. Можно отдельно побеседовать. Могу просто воспринимать пожелания и записывать. Но это – давайте в конце только.

Куликов: Ага.

(О подключении в группу Ларисы Савиных).

06:01

Князев: Я по повестке дня тоже хотел бы внести дополнение. Вот, тот вопрос, который Татьяна поднимала – его тоже бы желательно включить в повестку дня и обсудить. И выслушать мнение каждого.

Куликов: Какой вопрос-то?

Князев: О включении новых членов в состав Комитета.

Куликов: Я его сейчас и докладываю, например, во вступительном слове.

Князев: В повестке дня у вас не указан этот вопрос.

Куликов: А какой это такой может быть вопрос в повестку дня? Вот я информирую, что состоялось заседание президиума Союза радиолюбителей России, на котором одним из вопросов принято решение – расширить Комитет на два члена. Конкретно на Абрамова и Панченко. Президиум Союза радиолюбителей России является высшим органом в Союзе радиолюбителей России. Какие еще возражения могут быть на эту тему?

Было ходатайство со стороны других комитетов – конкретно пофамильно. Председатели поддержали, вопросы все одобрили. Что еще я должен объяснять?

Князев: Причина.

Куликов: Причина?

Князев: Да.

Куликов: Причина простая. Для упрощения работы Комитета и повышения работы его эффективности и объективности представительства с регионов. Вот и всё – всё очень просто. У нас, в принципе, четыре региона-лидера. У нас есть два человека из Питера, два – из Владимира, два теперь из Самары, и два – из Ставрополя. Что может быть непонятно…

С точки зрения голосования, как говорится, предыдущего. Абрамов по количеству голосов был следующим из тех, кого выбирали. Про Панченко: была проработка среди отдельных членов Комитета, и среди взрослой элиты. Все единодушно: как лидер сборной страны последних десяти лет должен быть в Комитете для защиты интересов и отстаивания интересов российской элиты.

Мельникова: А Панченко сам здесь? Женя, ты здесь?

Панченко: Я здесь. Внимательно слушаю.

08:09

Мельникова: Женя. А в прошлом году, когда, например, я лично предлагала тебя выдвинуть как члена Комитета – ты отказался работать в Комитете. Почему?

Панченко: Ну, да. Было такое дело, потому что я служил в армии, у меня было мало времени, и…

Мельникова: Ты уже отправлялся на пенсию. Ты это знал.

Панченко: Ну, я отправился только в ноябре, а Комитет создавался…

Мельникова: Комитет заработал в декабре.

Панченко: Ну, спрашивали у меня в июле.

Мельникова: Да нет, не в июле.

(Говорят одновременно).

Куликов: Сейчас мы что тратим время-то? Вы чего хотите добиться?

Мельникова: Человек сначала отказался. Буквально года не прошло…

Куликов: А теперь он передумал.

08:53

Мельникова: Ну, хорошо. А то, что были введены дополнительно члены Комитета… Вот, допустим, мне не понятно, почему даже я не знала о том, что будет расширение Комитета. Конкретно как-то вот… Мне, вот, неприятно, например. Я работала весь год, работала очень активно. Мне было очень…

Куликов: Правильно. Потому что у нас нагрузка большая.

Мельникова: Нет-нет. Мне было тяжело работать с девятью человеками, очень тяжело. С одиннадцатью – это практически невозможно. Я бы, например, Комитет сократила. А тут вдруг на меня свалилось еще такое вот добавление в количестве двух человек.

Куликов: Ну, на тебя это не свалилось, вообще-то. Начнем с этого.

Мельникова: Как же не свалилось-то? Как же не свалилось-то!

09:33

Князев: Александр Федорович. Я хочу внести некую лепту в разговор в созидательном плане. Мы, вот – мы, все люди, которые здесь собрались – мы для вас кто. Как вы считаете, как вы нас характеризуете? Мы для вас враги, мы для вас товарищи, друзья, коллеги, собутыльники?

Куликов: Вы для меня коллеги по конкретной работе.

Князев: Коллеги.

Куликов: Да.

Князев: То есть вы считаете нормальным с коллегами поступать вот таким образом?

10:01

Куликов: А что я поступил неправильно?

Князев: С юридической стороны вы поступили безупречно. Со стороны морально-этической вы поступили так, как вы поступали последние разы всегда. Вы поступали так, как вам нравится. Вы протаскиваете свои решения через президиум, пользуясь тем, что никого…

Тимченко: Говори прямо. Поступил подло. Че ты! «Поступил подло». поздно.

Князев: Я пытаюсь быть вежливым, Дим. Вы протаскиваете свои решения, пользуясь тем, что никого из нас в президиуме и рядом нет, и альтернативную точку зрения до президиума довести некому. Именно этим вы и пользуетесь.

Куликов: Ради Бога…

Князев: Если вы считаете нас коллегами – то таким образом поступать нельзя. Потому что это никак не способствует укреплению, как бы, работоспособности, повышению эффективности. То есть как раз все те цели, которые вы назвали, ради которых все это и задумывалось, по вашей задумке, якобы.

Куликов: Да-да…

Князев: Мы-то, конечно, все понимаем, для чего все это задумывалось. Тоже не маленькие: не первый год работаем. Поэтому этот вопрос ключевой. Его надо сейчас сразу проговорить, чтобы потом уже решить: есть ли смысл, например, некоторым из нас участвовать в дальнейшей работе и разговаривать дальше.

Поэтому предлагаю вам спросить каждого члена Комитета мнение по поводу этого вопроса. Выслушать его и принять как руководителю решение – ту ответственность, которую, естественно, вы возьмете на себя. А наше право, соответственно, после того как мы выскажем свое мнение, согласиться с вашим решением или нет. Как вы на это смотрите?

11:38

Куликов: А какое я должен… Подожди, подожди. А какое я должен принять решение, вот скажите мне на милость?

Князев: Например, вы сейчас спросите людей, которые с вами год отработали. Скажем так, половина из них скажет, что они не согласны с вашим решением. Дальше что. Как вы планируете работать?

Куликов: Ну, и что… Так это решение уже не мое – а решение президиума СРР, которое даже инспирировалось не мной, а руководителем Комитета по молодежной политике. Примерно так скажу.

12:10

Князев: Ну, нас эти детали, знаете, по большому счету, не трогают ни грамма. Нас трогает сам факт как-то и процесс решения…

Куликов: Вас не трогают, а вот президиум трогает.

Князев: Ну, хорошо, что его трогает. Ну, ради интереса вы кого-нибудь из нас бы пригласили с собой на президиум, чтобы мы послушали, посмотрели: как принимаются решения, как отстаиваются интересы спортивной радиопеленгации на президиуме, как решаются…

Куликов: По-моему, они очень хорошо отстаиваются за последние годы. Я бы посмотрел, как бы они отстаивались, если бы там члена президиума не было бы в моем лице. Вы что хотите сказать…

Князев: Вы, тем не менее, не хотите опросить людей и выяснить их отношение к вашему решению. Вы этого делать не желаете.

Куликов: Я не могу понять, чем плохо решение! Добавились люди, стали…

Князев: Нет, вы выслушайте. Это – ваше мнение. Вы считаете решение хорошим. Вы выслушайте другие мнение. Вот, просто ради интереса, опросите каждого и выслушайте.

Куликов: Ваше мнение я выслушал. Кто следующий? Пожалуйста, по списку.

13:15

Мужской голос: А кто опрашивает(ся)?

Куликов: Вот, Сергей Юрьевич предложил выслушать всех членов Комитета. Вот, из тех, что есть…

Зеленский: Да. Я, во-первых… Я вот слушаю… Нам бы сейчас приступить к конкретной работе – а мы сейчас непонятно чем занимаемся. Я вот… Мне – с точностью до наоборот. Уже начинаются «подлостью, неприятно»… А чем дело-то! В чем дело. Мы все совещательные здесь люди. У нас только один законный представитель там – в президиуме. И нам, видите ли, не нравится! А что нам не нравится?

Мужской голос: Нам не нравится…

Зеленский: Наши как-то права попрали или что? Вот, лично нас. Мы работаем каждый по мере сил.

14:01

Князев: Константин Григорьевич. Я на этом разговор – как раз с этого и задал вопрос «Мы – кто?». Если мы коллеги – коллеги так не поступают.

Зеленский: А я могу сказать, что есть вопросы, когда…

Князев: Для вас мы – кто?

Зеленский: А я могу сказать, что есть вопросы, когда председатель может советоваться, а есть вопросы, которые может принимать он лично. Он лично. Вот когда Сергей Юрьевич, вас туда выберут, в президиум – вот у вас будут точно такие же полномочия. Понимаете, как? А вы сейчас требуете, видите ли… Он так принял, это на совести у Куликова. Всё. Всё.

Князев: Нет. Я ничего не требую. Я предлагаю. Я ничего не требую. Вы не передергивайте карты – это раз. И, во-вторых – я уточняю. Если мы…

Зеленский: Нет, так вы именно требуете.

Князев: Почему требую? Я предлагаю. Если…

Зеленский: А что предлагать…

Князев: Если мое предложение не принимается, скажите: «Считаем, это предложение бесполезным, бестолковым, мешающим работе. Приступаем к рабочим моментам».

Зеленский: Да все это… Да все эти высказывания, они сейчас, как бы… И что… И выскажется. И что? Решение принято. Давайте работать уже. Давайте нормально работать.

Князев: Нет…

15:16

Мельникова: Константин Григорьевич. Я считаю, что вы не правы. Вы понимаете, сейчас… Потому что вопрос стоит не в том, что вправе принять решение. Оно принято – мы это знаем. А в том, что как теперь вы собираетесь с нами работать. Вот в чем стоит вопрос, понимаете.

Мужской голос: Реплика неразборчиво.

Мельникова: Я вам уже сказала. Относительно себя я сказала.

Зеленский: А что изменилось.

Мельникова: Я сказала. Для меня изменилось многое. Для меня прибавилось два человека.

Зеленский: Таня! Таня! Да ничего там не перебавилось, Господи! Как… Елки-палки!

Мельникова: Константин Григорьевич. Не надо.

Зеленский: Да подождите. Мы в течение десяти лет – десяти лет! Я! И работали, и кое-как документы делались, понимаешь.

Мельникова: «Кое-как». Кое-как!

15:57

Зеленский: Да я посмотрел бы! Таня! Если бы не пришла Манаева, новый состав Комитета ничего не в состоянии был сделать до 25-го апреля вообще (пока сидела Гераськина). Наше счастье, что пришел новый человек, что-то начал делать.

Мельникова: Подождите, подождите. При чем тут Манаева и Гераськина? Я работала с Манаевой. Я с Гераськиной не работала.

Мужской голос: Реплика неразборчиво.

Мельникова: Подождите, Константин Григорьевич. С одной стороны была у меня Манаева, а с другой был Комитет. Я могу столько высказать Комитету, кто и как работал – тире – не работал. И насколько мне было тяжело в этом году и документы представлять, и собирать вас в кучу.

Зеленский: Таня. Ничего подобного.

Мельникова: Не надо «таня»! Не надо «таня»! Мы можем подключить Манаеву и спросить – и спросить Манаеву, кто работал в этом году в Комитете.

Зеленский: Добавляется два человека, и все. И давайте работать сейчас.

16:53

Мельникова: Не всё, Константин Григорьевич. Не всё. Понимаете. Я в этот год в Комитет, вообще в работу в («Охоту»?, 16:59) вложила свою душу. Я вам реально говорю. Я потратила столько времени, я столько времени у семьи отняла! Просто для того… Меня вот отодвинули и сказали: «Таня, вот тебе еще два члена Комитета. Ты – никто».

(Реплики неразборчиво, спор).

Куликов: А мы тридцать лет в Комитете душу отдавали и от семьи время отрывали.

Мельникова: Я не про то, что вы не давали. Получается, что я для вас вообще никто. Понимаете? Я – никто. Меня здесь нет.

Мужской голос: Реплика неразборчиво.

Мельникова: Да потому что я никто.

Мужской голос: Да почему!

17:28

Князев: Константин Григорьевич. Не замыливайте вопрос. Александр Федорович, вы примите решение, пожалуйста. Либо «да», либо «нет». Если да – доведите его до конца. Если нет – закройте дискуссию своим единоличным решением. Мы все будем знать ваше мнение по этому поводу. Ну, а наше мнение вы будете знать (неразборчиво, 17:44).

Куликов: Я вот никак не пойму, что «да» и что «нет». Вот чего «да» и чего «нет».

Князев: Либо вы выслушаете мнения всех членов Комитета и узнаете его. Либо вам, на самом деле, наплевать на мнение всех членов Комитета, поэтому оно вам не интересно.

17:58

Куликов: Да мне не наплевать. Я и так знаю. Насчет того, кто там подлый, и кто что – так давайте мы не будем говорить, откуда растут, как говорится, «ноги подлости» в нашем Комитете.

Князев: Почему? Давайте будем говорить об этом.

Куликов: (неразборчиво, 18:11) каких-то спортсменов, которые вообще и тренерами никогда не были. И что-то тут из себя «надувают щеки».

Князев: Нет, давайте, наоборот, будем говорить. Чтобы вот так, заочно, никого не обвинять, никакими кривляньями, ухмылками и гримасами не прикрываться, не «размазываться». Давайте мы будем говорить прямо.

Я 16-го провел целый день с вами вместе, рядом на одном диване, смотрел глаза в глаза. Вы точно так же, мягко выражаясь, и меня тоже (как и Татьяну) проигнорировали просто и все.

Мужской голос: Реплика неразборчиво.

Князев: Я считаю, что это отношение не коллеги, а, мягко выражаясь, неуважение. Но это ваше право.

18:52

Куликов: Я еще раз говорю. А вопрос созрел 17-го, как говорится.

Князев: Отлично, отлично.

Куликов: Вопрос созрел 17-го.

Князев: Я знаю, как играются в эти административные игры. Я просто сам играть в них не желаю, и об этом вам всегда говорил, что зря вы думаете…

Куликов: Пожалуйста.

Князев: …или тешите себя мыслью, что кто-то из меня, или, там, из Светы, моей жены, метит на ваше место. Дело как раз не в этом. Но тратить свою жизнь и время на вот эти административные игры, препирательства, экивоки, «хорошие мины при плохой игре», «рукопожатия с ножом за спиной», я не желаю. Поэтому еще раз повторяю. Вы либо закончите опрос всех членов Комитета, либо прекратите. Чтобы вот этого «базара» не было.

Куликов: Хорошо, хорошо. Давайте мы заслушаем. Только это ничего не изменить в окончательном, так сказать, положении. Пожалуйста, даю слово…

Князев: Это принципиально изменит ситуацию. Вы будете знать, имеете вы поддержку или не имеете у Комитета. Если вы поддержку у Комитета имеете – вы работаете спокойно. Если вы поддержки не имеете – вы знаете, что половина Комитета вас не поддерживает в этом вопросе. Это опять же вы работаете, наверное, спокойно.

20:00

Куликов: В конце концов, этот вопрос, как говорится, не ключевой. И не может мешать работе Комитета, поскольку…

Князев: Да, «он в вашей компетенции, мы его все равно не можем изменить», и т. д., и т. п. Я говорю, эти административные игры – они всем известны. Поэтому тут дело принципа.

Гулиев (подключается новый участник): Всем добрый вечер.

Мужской голос: Добрый.

Куликов: Я не знаю такого принципа. Просто мы сейчас уже почти двадцать минут потратили ни на что. А вопросы, которые надо реально обсуждать, у нас висят. Висят необсужденные(?).

Князев: Для вас это неважно. Для нас – важно.

Абрамов: Давайте, действительно к делу перейдем. Два часа сидеть и заниматься из пустого в порожнее переливать некогда. У нас есть письмо Ларисы, у нас есть список документов. Остальное все до бесконечности можно слушать.

Куликов: Значит, давайте коротко. Коротко. Нет, давайте уже коротко, раз Сергей Юрьевич очень хочет, заслушать. Давайте вы свое мнение… Мы Женю Панченко услышали – услышали. Вот, это самое… Это самое… Фу ты, блин. Кто у нас там… Дмитрий Тимченко, пожалуйста, ваше слово.

21:15

Тимченко: Я считаю, что корректно было бы этот вопрос вначале поднять на Комитете. Хотя бы просто уведомить Комитет. Сказать: «Да, я здесь главный, я принял такое решение. Год назад было общественное голосование, все спортсмены могли проголосовать. Выбрали четыре человека по голосованию. Я считаю, что необходимо ввести еще два члена. Я выберу этих членов единогласно, без всякого опроса, без общественного мнения. И сделаю это на следующем заседании СРР».

Хотя бы поставить нас в известность. Это было бы, по крайней мере, корректно. Пусть это было бы похоже на такую… С оттенком диктата, может быть. Но, по крайней мере, это было бы корректно и честно.

А делать все это задним числом, сказать: «Члены Комитета, заткнитесь, от вас уже ничего не зависит. Давайте работать дальше»… Все (брак звука, 22:09) «а что, я выберу четверых»… Мы могли бы также и сократить Комитет на четыре человека. Я считаю, что вы поступили, мягко говоря, некорректно. Это мое мнение.

22:21

Куликов: Ну… Да… А мое мнение – что я поступил в соответствии с Уставом СРР. Понимаете? И те выборы, которые в прошлом году были – это опять же, скажем так… Я мог и не принимать такого решения. В соответствии с действующей инструкцией о порядке формирования по комитетам и комиссиям, формирует Комиссию и Комитет председатель Комитета, которого назначил президиум.

Я пошел навстречу демократизации, как говорится. Да, послушал – да, вот, ввел. В результате есть, что есть. Просто вы же тоже, например, не всё знаете. Когда надо было в срочном порядке построить программу, например, развития радиоспорта для аккредитации и прочее – все члены Комитета дружно сказали: «Мы это не умеем, мы не знаем». Понимаете.

А те, кому это дорого, взяли и сделали эту программу. Причем так сделали, что за все дисциплины стало не стыдно. И эта программа легла за основу под аккредитацию. Вот этого вы не хотите знать, да? Вот лучше делали бы эти документы. А так, конечно, присутствовать и, грубо говоря, высказывать свое мнение, не опираясь ни на что, ни на какую работу – проще всего. Ладно. Слушаем Сергея Попова.

23:42

Попов: Я полностью согласен с Дмитрием. Он меня опеределил в плане… То есть слова такие же. Было бы все-таки более тактично, если бы нас хотя бы поставили в известность. Не то что «вот я сделал так» или «я сделаю так, дальше от вас ничего не зависит». Просто хотя бы известить нас о том, что такое будет.

Работать никто не отказывается, и, надеюсь, что добавка новых членов – она не скажется в худшую сторону на нашей продуктивности, а, надеюсь, еще и улучшится. Если склок не будет и междоусобных войн… Хотелось бы все-таки быть нелишним. Только… Не то что, там, советовались, а просто хотя бы ставили в известность о таких кардинальных шагах.

Куликов: Хорошо. Спасибо. Чермен Казбекович. Ваше мнение на предмет расширения Комитета.

25:00

Гулиев: Если эти люди знают, чем им заниматься в Комитете, надо обязательно их включать. Но только старая история, что если идти в Комитет только с целью голосовать или еще что-то, надо четко разделить обязанности. Если человек занимается, например, международными делами, как я, я в тренерстве – я туда не суюсь, я там ноль, я там ничего не делаю. Точно так же надо разделить всех членов Комитетов. А то все начинают голосовать по вопросам, которыми они не занимаются. Если они найдут себе работу в Комитете, почему бы не включить.

Куликов: Чермен, уже включили. Вопрос в другом.

Гулиев: А что тогда? Тогда какие вопросы?

Куликов: Сергей Юрьевич пытается добиться, поддерживаете вы это решение или не поддерживаете.

Гулиев: Нет, если уже включили, что там поддерживать? Включили. Это люди известные, они же не просто так непонятно кто. Люди известные, всеми уважаемые. Поэтому пусть работают, только себе работу надо найти такую, чтобы реально они что-то делали.

Куликов: Спасибо. Кто еще тут есть, не высказывался? (Пауза, организационные вопросы, 26:27 – 29:13). Ладно, давайте плавно хотя бы перейдем к следующему вопросу. (Пауза, выясняют организационные вопросы, 29:18 – 30:21). В принципе, мнения выслушали, я так понимаю. Пока там Борисыч подключается и Годуновой нет, давайте перейдем к следующему вопросу, чтобы Ларису Савиных не мучить – к рассмотрению ее письма. Возражения имеются?

Продолжение.